Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини] - Кэтрин Куртц

Едва они отошли настолько, что привратники не могли их ни видеть, ни слышать, герцог убрал притворную улыбку и встревоженно посмотрел на Моргана.

— Мы должны спешить, — шепнул он; его шаги гулким эхом отдавались на всем протяжении коридора, — Джеанна готова созвать Совет и выдвинуть против вас обвинения. Вдобавок не припомню, чтобы я когда-либо видел лордов-советников в таком скверном расположении духа. Похоже, они поверили слухам, расползшимся вокруг смерти Бриона.

— Да, конечно поверили, — сказал Морган, — они действительно думают, будто я как-то убил Бриона прямо из Кардосы. Даже чистокровный Дерини на это не способен, — он фыркнул, — а еще некоторые по наивности считают, что он умер от «сердечного приступа».

Они дошли до пересечения двух коридоров, и Нигель, повернув направо, устремился в сторону дворцового сада.

— Да, оба предположения обсуждались — что верно, то верно. Но у Келсона своя версия, и я с ней, пожалуй, согласен — в этом виновата Карисса.

— Возможно, он прав, — проронил Морган, не сбавляя шага. — Кстати, о Совете — вы думаете, вам удастся с ними столковаться?

Нигель нахмурился.

— Откровенно говоря, нет. Во всяком случае, если и удастся, то ненадолго.

Они прошли пост охраны, и Нигель рассеянно ответил на бодрое приветствие стражников.

— Видите ли, — продолжал он, — дело обстояло бы иначе, будь Келсон уже совершеннолетним. В этом случае он как король мог бы просто запретить Совету принимать во внимание какие бы то ни было надуманные, бездоказательные обвинения против вас. Но он пока не король и не может этого. До его совершеннолетия, сколь бы ни был ничтожен срок, Регентский Совет обладает воистину королевской властью, ограничить которую принц не в силах. Совет сам решает, какой вопрос достоин обсуждения, и простого большинства голосов достаточно, чтобы вас осудить. Добьются ли они успеха — это во многом будет зависеть от умения Келсона манипулировать голосами советников.

— А он это умеет? — спросил Морган. Стуча каблуками, они спустились по лестнице в сад.

— Не знаю, Аларик, — ответил Нигель, — мальчик умен, чертовски умен, но тут я не уверен, справится ли он Кроме того, вы же видели главных лордов-советников. Учитывая, что Ральсон мертв, а Брэн Корис только что открыто бросил вам обвинение, все обстоит скверно.

— Я мог бы сказать то же самое еще в Кардосе.

Они остановились передохнуть в решетчатой беседке у края самшитового лабиринта. Морган украдкой оглянулся, не оставил ли Келсон какого-нибудь знака, и мысленно одобрил место, выбранное им для встречи.

— Кстати, Нигель, расскажите о последних попытках Джеанны опорочить мое имя. В чем именно она скорее всего обвинит меня?

Нигель поставил ногу в башмаке на каменную скамейку и, опершись локтем на приподнятое колено, окинул Моргана трезвым, суровым взглядом.

— Ересь и государственная измена, — тихо сказал он, — это не скорее всего, а точно!

— Точно! — воскликнул Морган. — Черт возьми, Нигель, точно то, что Келсон погибнет, если она не позволит мне помочь ему Это она осознает?

Нигель мрачно пожал плечами.

— Кто ее знает, что Джеанна осознает, а что — нет? Я знаю лишь, что формальное обвинение в государственной измене собирается сделать наш дорогой лорд Роджер. И быть того не может, чтобы епископ Карриган отказался поддержать обвинение в ереси. Джеанна даже перевела из Валорета в архиепископство этого, ну как его, — того, кто устраивал гонения на Дерини на севере?

— Лорис, — свистящим шепотом, отворачиваясь, ответил возмущенный Морган.

Внутри у него все кипело, когда он разглядывал самшитовый лабиринт, видневшийся впереди за низкими перилами беседки. Отсюда не было видно, насколько он запутан, но Моргану вдруг показалось, что лабиринт этот, извилистый, загадочный, с новыми, непредвиденными трудностями за каждым поворотом, символизирует то затруднительное положение, в котором он оказался. Да, именно так, все — так, за исключением того, что из самшитового лабиринта есть выход.

Он повернулся к Нигелю, снова взяв себя в руки.

— Нигель, я убежден, что в честной схватке, в борьбе без вероломства Келсон смог бы одолеть Каррису раз и навсегда, обладай он могуществом Бриона. А будь у меня время, я добился бы этого. Джеанна хотя бы понимает, что поставлено на карту? Что произойдет с Келсоном, если он столкнется с Кариссой раньше срока? Вы — брат короля, вы понимаете, о чем я говорю.

— Если она даже и знает, то ни за что не признается в этом, — сказал Нигель. — Впрочем, коль скоро вы считаете, что это поможет, я могу поговорить с ней. Как бы там ни было, мы можем выиграть время.

— Хорошо, — кивнул Морган, — и если вам не удастся убедить ее добром, постарайтесь заставить…

— Я сделаю все, что смогу, — уныло кивнул Нигель, — и то сказать, ей давно бы пора действовать, как и полагается взрослой, неглупой женщине. Ну, до встречи!

— Надеюсь, — ответил Морган, в общем-то, самому себе, так как герцог уже скрылся за поворотом дорожки.

Морган криво усмехнулся и в ожидании Келсона оперся на перила беседки. Он весьма сомневался, что кто-либо способен убедить в чем-то, а тем более заставить молчать своенравную вдову Бриона, и менее всего — Нигель, который никогда не скрывал своей приверженности опальному генералу.

С другой стороны, герцог все-таки деверь королевы, иногда это тоже имеет значение. Кто знает? В конце концов, если существа, подобные смертным, вернулись к жизни и вновь призывают на помощь все силы добра и зла, то и все остальное не столь уж невозможно.

Он никак не мог постичь до конца, на чем держится неприязнь Джеанны, даже зная, что в ее основе лежит древнее и глубоко укоренившееся недоверие к магии Дерини, которое усиливалось из поколения в поколение тем, что защитники церкви осуждали все без исключения тайные науки. Но несомненно, здесь было и что-то другое.

Конечно, некогда были веские причины не верить Дерини, и Морган первым признавал это. Но уже триста лет минуло с начала междуцарствия Дерини. А те времена, когда на протяжении трех поколений Дерини были у власти в одиннадцати королевствах, тоже миновали около двух столетий назад.

И даже в разгар правления Дерини только немногие из их братства были вовлечены в бездну жестокости. Зато тысячи других Дерини хранили узы, связывающие их с людьми; те Дерини, которые под предводительством Камбера Кульдского случайно открыли, что при неких условиях, при особых личных качествах всеми силами Дерини могут пользоваться и люди. Камбер и его сподвижники произвели государственный переворот, и междуцарствие Дерини закончилось так же быстро, как и началось. Правители-тираны были казнены своими же приближенными, к власти пришли потомки древних знатных фамилий. Но разгневанный народ и воинствующая церковь очень уж быстро забыли, что не только рабство, но и освобождение от него исходило от лордов Дерини. Больше того, вскоре и те и другие вообще перестали хоть как-то различать Дерини между собой.